Злодейства крупные и серьезные нередко именуются блестящими и, в качестве таковых, заносятся на скрижали Истории. Злодейства же малые и шуточные именуются срамными, и не только Историю в заблуждение не вводят, но и от современников не получают похвалы.
I.ТОПТЫГИН 1-й
Топтыгин 1-й отлично это понимал. Был он старый служака-зверь, умел берлоги строить и деревья с корнями выворачивать; следовательно, до некоторой степени и инженерное искусство знал. Но самое драгоценное качество его заключалось в том, что он во что бы то ни стало на скрижали Истории попасть желал, и ради этого всему на свете предпочитал блеск кровопролитий. Так что об чем бы с ним ни заговорили: об торговле ли, о промышленности ли, об науках ли - он всё на одно поворачивал: "Кровопролитиев... кровопролитиев... вот чего нужно!"
За это Лев произвел его в майорский чин и, в виде временной меры, послал в дальний лес, вроде как воеводой, внутренних супостатов усмирять.Узнала лесная челядь, что майор к ним в лес едет, и задумалась. Такая в ту пору вольница между лесными мужиками шла, что всякий по-своему норовил. Звери - рыскали, птицы-летали, насекомые-ползали; а в ногу никто
  маршировать не хотел. Понималимужики, что их за это не похвалят, но сами собой остепениться уж не могли. "Вот ужо приедет майор,- говорили они,- засыплет он нам - тогда мы и узнаем, как Кузькину тещу зовут!"
И точно: не успели мужики оглянуться, а Топтыгин уж тут как тут. Прибежал он на воеводство ранним утром, в самый Михайлов день, и сейчас же решил: "Быть назавтра кровопролитию". Что заставило его принять такое решение - неизвестно: ибо он, собственно говоря, не был зол, а так, скотина.
И непременно бы он свой план выполнил, если бы лукавый его не попутал.
Дело в том, что, в ожидании кровопролития, задумал Топтыгин именины свои отпраздновать. Купил ведро водки и напился в одиночку пьян. А так как берлоги он для себя еще не выстроил, то пришлось ему, пьяному, среди полянки спать лечь. Улегся и захрапел, а под утро, как на грех, случилось мимо той полянки лететь Чижику. Особенный это был Чижик, умный: и ведерко таскать умел, и спеть, по нужде, за канарейку мог. Все птицы, глядя на него, радовались, говорили: "Увидите, что наш Чижик со временем поноску носить будет!" Даже до Льва об его уме слух дошел, и не раз он Ослу говаривал (Осел в ту пору у него в советах за мудреца слыл): "Хоть одним бы ухом послушал, как Чижик у меня в когтях петь будет!"
Но как ни умен был Чижик, а тут не догадался. Думал, что гнилой чурбан на поляне валяется, сел на медведя и запел. А у Топтыгина сон тонок. Чует он, что по туше у него кто-то прыгает, и думает: "Беспременно это должен быть внутренний супостат!"
- Кто там бездельным обычаем по воеводской туше прыгает? - рявкнул он, наконец.
Улететь бы Чижику надо, а он и тут не догадался. Сидит себе да дивится: чурбан заговорил! Ну, натурально, майор не стерпел: сгреб грубияна в лапу, да, не рассмотревши с похмелья, взял и съел.
Съесть-то съел, да съевши спохватился: "Что такое я съел? И какой же это супостат, от которого даже на зубах ничего не осталось?" Думал-думал, но ничего, скотина, не выдумал. Съел - только и всего. И никаким родом этого глупого дела поправить нельзя. Потому что, ежели даже самую невинную птицу сожрать, то и она точно так же в майорском брюхе сгниет, как и самая преступная.
- Зачем я его съел? - допрашивал сам себя Топтыгин,- меня Лев, посылаючи сюда, предупреждал:
"Делай знатные дела, от бездельных же стерегись!" - а я, с первого же шага, чижей глотать вздумал! Ну, да ничего! первый блин всегда комом! Хорошо, что, по раннему времени, никто дурачества моего не видал.
Увы! не знал, видно, Топтыгин, что, в сфере административной деятельности, первая-то ошибка и есть самая фатальная. Что, давши с самого начала административному бегу направление вкось, оно впоследствии все больше и больше будет отдалять его от прямой линии...
И точно, не успел он успокоиться на мысли, что никто его дурачества не видел, как слышит, что скворка ему с соседней березы кричит:
- Дурак! его прислали к одному знаменателю нас приводить, а он Чижика съел!
Взбеленился майор; полез за скворцом на березу, а скворец, не будь глуп, на другую перепорхнул. Медведь - на другую, а скворка - опять на первую. Лазил-лазил майор, мочи нет измучился. А глядя на скворца. и ворона осмелилась:
- Вот так скотина! добрые люди кровопролитиев от него ждали, а он Чижика съел!
Он -за вороной, ан из-за куста заинька выпрыгнул:
-o Бурбон стоеросовый! Чижика съел! Комар из-за тридевять земель прилетел:
- Risum teneatis, anici! (латынь : Воздержитесь от смеха, друзья!)) Чижика съел! Лягушка в болоте квакнула:
- Олух царя небесного! Чижика съел!
Словом сказать, и смешно, и обидно. Тычется майор то о одну, то в другую сторону, хочет насмешников переловить, и всё мимо. И что больше старается, то у него глупее выходит. Не прошло и часу, как в лесу уж вес, от мала до велика, знали, что Топтыгин-майор Чижика съел. Весь лес вознегодовал. Не того от нового воеводы ждали. Думали, что он дебри и болота блеском кровопролитий воспрославит, а он на-тко что сделал! И куда ни направит Михайло Иваныч свой путь, везде по сторонам словно стон стоит; "Дурень ты, дурень! Чижика съел!"
Заметался Топтыгин, благим матом взревел. Только однажды в жизни с ним нечто подобное случилось. Выгнали его в ту пору из берлоги и напустили стаю шавок - так и впились, собачьи дети, и в уши, и в загривок и под хвост! Вот так уж подлинно он смерть в глаза видел! Однако все-таки кой-как отбоярился: штук с десяток шавок перекалечил, а от остальных утек. А теперь и утечь некуда. Всякий куст, всякое дерево, всякая почка, словно живые, дразнятся, а он - слушай!
 Филин, уж на что глупая птица, а и тот наслышавшись от других, по ночам ухает: "Дурак! Чижика съел!"
Но что всего важнее: не только он сам унижение терпит, но видит, что и начальственный авторитет в самом своем принципе с каждым днем все больше да больше умаляется. Того гляди, и в соседние трущобы слух пройдет, и там его на смех подымут!
Удивительно, как иногда причины самые ничтожные к самым серьезным последствиям приводят. Маленькая птица Чижик, а такому, можно сказать, стервятнику репутацию навек изгадил! Покуда не съел его майор, никому и на мысль не приходило сказать, что Топтыгин дурак. Все говорили: "Ваше степенство! вы - наши отцы, мы - ваши дети!" Все знали, что сам Осел за него перед Львом предстательствует, а уж если Осел кого ценит - стало быть, он того стоит. И вот, благодаря какой-то ничтожнейшей административной ошибке, всем сразу открылось. У всех словно само собой с языка слетело: "Дурак! Чижика съел!" Все равно, как если б кто бедного крохотного гимназистика педагогическими мерами до самоубийства довел... Но нет, и это не так, потому что довести гимназистика до самоубийства - это уж не срамное злодейство, а самое настоящее, к которому, пожалуй, прислушается и История... Но... Чижик! скажите на малость! Чижик! "Этакая ведь, братцы, уморушка!" - крикнули хором воробьи, ежи и лягушки.
Сначала о поступке Топтыгина говорили с негодованием (за родную трущобу стыдно); потом стали дразниться; сначала дразнили окольные, потом начали вторить и дальние; сначала птицы, потом лягушки, комары, мухи. Все болото, весь лес.
- Так вот оно, общественное-то мнение что значит! - тужил Топтыгин, утирая лапой обшарпанное в кустах рыло, - а потом, пожалуй, и на скрижали Истории попадешь... с Чижиком!
А История такое большое дело, что и Топтыгин, при упоминовении об ней, задумывался. Сам по себе, он знал об ней очень смутно, но от Осла слыхал, что даже Лев ее боится: "Не хорошо, говорит, в зверином образе на скрижали попасть !" История только отменнейшие кровопролития ценит, а о малых упоминает с оплеванием. Вот если б он, для начала, стадо коров перерезал, целую деревню воровством обездолил или избу у полесовщика по бревну раскатал - ну, тогда История... а впрочем, наплевать бы тогда на Историю! Главное, Осел бы тогда ему лестное письмо написал! А теперь, смотрите-ка! -съел Чижика и тем себя воспрославил! Из-за тысячи верст прискакал, сколько прогонов и порционов извел - и первым делом Чижика съел... ах! Мальчишки на школьных скамьях будут знать! И дикий тунгуз, и сын степей калмык - все будут говорить:
"Майора Топтыгина послали супостата покорить, а он, вместо того. Чижика съел!" Ведь у него, у майора, у самого дети в гимназию ходят! До сих пор их майорскими детьми величали, а напредки проходу им школяры не дадут, будут кричать: "Чижика съел! Чижика съел!" Сколько потребуется генеральных кровопролитиев учинить, чтоб экую пакость загладить! Сколько народу ограбить, разорить, загубить!
Проклятое то время, которое с помощью крупных злодеяний цитадель общественного благоустройства сооружает, но срамное, срамное, тысячекратно срамное то время, которое той же цели мнит достигнуть с помощью злодеяний срамных и малых!
Мечется Топтыгин, ночей не спит, докладов не принимает, все об одном думает: "Ах, что-то Осел об моей майорской проказе скажет!"
И вдруг, словно сон в руку, предписание от Осла:
"До сведения его высокостепенства господина Льва дошло, что вы внутренних врагов не усмирили, а Чижика съели - правда ли?"
Пришлось сознаваться. Покаялся Топтыгин, написал рапорт и ждет. Разумеется, никакого иного ответа и быть не могло, кроме одного: "Дурак! Чижика съел!" Но частным образом Осел дал виноватому знать (Медведь-то ему кадочку с медом в презент при рапорте отослал): "Непременно вам нужно особливое кровопролитие учинить, дабы гнусное оное впечатление истребить..."
- Коли за этим дело стало, так я еще репутацию свою поправлю! - молвил Михаиле Иваныч, и сейчас же напал на стадо баранов и всех до единого перерезал. Потом бабу в малиннике поймал и лукошко с малиной
отнял. Потом стал корни и нити разыскивать, да кстати целый лес основ выворотил. Наконец забрался ночью в типографию, станки разбил, шрифт смешал, а произведения ума человеческого в отхожую яму свалил.
Сделавши все это, сел, сукин сын, на корточки и ждет поощрения.
Однако, ожидания его не сбылись.
Хотя Осел, воспользовавшись первым же случаем, подвиги Топтыгина в лучшем виде расписал, но Лев не только не наградил его, но собственнолапно на Ословом докладе сбоку нацарапал: "Не верю, штоп сей офицер храбр был; ибо это тот самый Таптыгин, который маво Любимова Чижика сиел!"
И приказал отчислить его по инфантерии.
Так и остался Топтыгин 1-й майором навек. А если б он прямо с типографии начал - быть бы ему теперь генералом.
II. ТОПТЫГИН 2-й
Но бывает и так, что даже блестящие злодеяния впрок не идут. Плачевный пример этому суждено было представить другому Топтыгину.
В то самое время, когда Топтыгин 1-й отличался в своей трущобе, в другую такую же трущобу послал Лев другого воеводу, тоже майора и тоже Топтыгина. Этот был умнее своего тезки и, что всего важнее, понимал, что в деле административной репутации от первого шага зависит все будущее администратора. Поэтому, еще до получения прогонных денег, он зрело обдумал свой план кампании и тогда только побежал на воеводство.
Тем не менее карьера его была еще менее продолжительна, нежели Топтыгина 1-го.
Главным образом, он рассчитывал на то, что как приедет на место, так сейчас же разорит типографию:
это и Осел ему советовал. Оказалось, однако ж, что во вверенной ему трущобе ни одной типографии нет; хотя же старожилы и припоминали, что существовал некогда - вон под той сосной - казенный ручной станок, который лесные куранты тискал, но еще при Магницком этот станок был публично сожжен, а оставлено было только цензурное ведомство, которое возложило обязанность, исполнявшуюся курантами, на скворцов.
 Последние каждое утро, летая по лесу, разносили политические новости дня, и никто от того никаких неудобств не ощущал. Затем известно было еще, что дятел на древесной коре, не переставаючи, пишет "Историю лесной трущобы", но и эту кору, по мере начертания на ней письмен, точили и растаскивали воры-муравьи. И, таким образом, лесные мужики жили, не зная ни прошедшего, ни настоящего и не заглядывая в будущее. Или, другими словами, слонялись из угла в угол, окутанные мраком времен.
Тогда майор спросил, нет ли в лесу, по крайней мере, университета или хоть академии, дабы их спалить;
но оказалось, что и тут Магницкий его намерения предвосхитил: университет в полном составе поверстал в линейные батальоны, а академиков заточил в дупло, где они и поднесь в летаргическом сне пребывают. Рассердился Топтыгин и потребовал, чтобы к нему привели Магницкого, дабы его растерзать ("similia similibus cutantut" клин клином вышибают (лат.)), но получил в ответ, что Магницкий, волею божией, помре.
Нечего делать, потужил Топтыгин 2-й, но в уныние не впал. "Коли душу у них, у мерзавцев, за неимением, погубить нельзя, - сказал он себе, - стало быть, прямо за шкуру приниматься надо!"
Сказано - сделано. Выбрал он ночку потемнее и забрался во двор к соседнему мужику. По очереди, лошадь задрал, корову, свинью, пару овец, и хоть знает, негодяй, что уж в лоск мужичка разорил, а все ему мало кажется. "Постой, говорит я у тебя двор по бревну раскатаю, навеки тебя с сумой по миру пущу!" И, сказавши это, полез на крышу, чтоб злодейство свое выполнить. Только не рассчитал, что матица-то гнилая была. Как только он на нее ступил, она возьми да и провались. Повис майор на воздухе; видит, что неминучее дело об землю грохнуться, а ему не хочется. Облапил обломок бревна и заревел.
Сбежались на рев мужики, кто с колом, кто с топором, а кто и с рогатиной. Куда ни обернутся - кругом, везде погром. Загородки поломаны, двор раскрыт, в хлевах лужи крови стоят. А посреди двора и сам ворог висит. Взорвало мужиков.
- Ишь, анафема! перед начальством выслужиться захотел, а мы через это пропадать должны! А ну-тко-то, братцы, уважим его!
Сказавши это, поставили рогатину на то самое место, где Топтыгину упасть надлежало, и уважили. Затем содрали с него шкуру, а стерво вывезли в болото, где к утру его расклевали хищные птицы.
Таким образом, явилась новая лесная практика, которая установила, что и блестящие злодейства могут иметь последствия не менее плачевные, как и злодейства срамные.
Эту вновь установившуюся практику подтвердила и лесная История, присовокупив, для вящей вразумительности, что принятое в исторических руководствах (для средних учебных заведений издаваемых) подразделение злодейств на блестящие и срамные упраздняется навсегда и что отныне всем вообще злодействам, каковы бы ни были их размеры, присвояется наименование "срамных".
По докладу о сем Осла, Лев собственнолапно на оном нацарапал так: "О приговоре Истории дать знать майору Топтыгину 3-му: пускай изворачивается".
III. ТОПТЫГИН 3-й
Третий Топтыгин был умнее своих тезоименитых предшественников. "Дело-то выходит бросовое! - сказал он себе, прочитав резолюцию Льва, - мало напакостишь - поднимут на смех; много напакостишь - на рогатину поднимут... Полно, ехать ли уж?"
Спрашивал он рапортом у Осла: "Ежели-де ни большие, ни малые злодеяния совершать не разрешается, то нельзя ли хоть средние злодеяния совершать?" - но Осел ответил уклончиво: "Все-де нужные по сему предмету указания вы найдете в Лесном уставе". Заглянул он в Лесной устав, но там обо всем говорилось: и о пушной подати, и о грибной, и об ягодной, даже об шишках еловых, а о злодеяниях - молчок! И затем, на все его дальнейшие докуки и настояния, Осел отвечал с одинаковою загадочностью: "Действуйте по пристойности!"
- Вот до какого мы времени дожили! - роптал Топтыгин 3-й,- чин на тебя большой накладывают, а какими злодействами его подтвердить - не указывают!
И опять мелькнуло у него в голове: "Полно, ехать ли?" - и если б не вспомнилось, какая уйма подъемных и прогонных денег для него в казначействе припасена, право, кажется, не поехал бы!
Прибыл он в трущобу на своих на двоих - очень скромно. Ни официальных приемов не назначил, ни докладных дней, а прямо юркнул в берлогу, засунул лапу в хайло и залег. Лежит и думает: "Даже с зайца шкуру содрать нельзя - и то, пожалуй, за злодейство сочтут! И кто сочтет? добро бы Лев или Осел - это бы куда ни шло! - а то мужики какие-то. Да Историю еще какую-то нашли-вот уж подлинно ис-то-ри-я!!" Хохочет Топтыгин в берлоге, про Историю вспоминаючи, а на сердце у него жутко: чует он, что сам Лев Истории боится... Как тут будешь лесную сволочь подтягивать - и ума приложить не может. Спрашивают с него много, а разбойничать не велят! В какую бы сторону он ни устремился, только что разбежится - стой, погоди! не в свое место заехал! Везде "права" завелись. Даже у белки, и у той нынче права! Дробину тебе в нос- вот какие твои права! У них - права, а у него, вишь, обязанности! Да и обязанностей-то настоящих нет - просто пустое место! Они - друг друга поедом едят, а он - задрать никого не смеет! На что похоже! А все Осел! Он, именно он мудрит, он эту канитель разводит! "Кто осла дивия быстра соделал? узы ему кто разрешил?" - вот об чем нужно бы ему всечасно помнить, а он об "правах" мычит! "Действуйте по пристойности !" - ах!
Долго он таким образом лапу сосал и даже настоящим образом в управление вверенной ему трущобой не вступал. Пробовал он однажды об себе "по пристойности" заявить, влез на самую высокую сосну и оттуда не своим голосом рявкнул, но и от этого пользы не вышло. Лесная сволочь, давно не видя злодейств, до того обнаглела, что, услышавши его рев, только молвила:
"Чу, Мишка ревет! гляди, что лапу во сне прокусил!" С тем и отъехал Топтыгин 3-й опять в берлогу...
Но повторяю: он был медведь умный и не затем в берлогу залег, чтобы в бесплодных сетованиях изнывать, а затем, чтоб до чего-нибудь настоящего додуматься.
И додумался.
Дело в том, что, покуда он лежал, в лесу все само собой установленным порядком шло. Порядок этот, конечно, нельзя было назвать вполне "благополучным", но ведь задача воеводства совсем не в том состоит, чтобы достигать какого-то мечтательного благополучия, а в том, чтобы исстари заведенный порядок (хотя бы и неблагополучный) от повреждений оберегать и ограждать. И не в том, чтобы какие-то большие, средние или малые злодейства устраивать, а довольствоваться злодействами "натуральными". Ежели исстари повелось, что волки с зайцев шкуру дерут, а коршуны и совы ворон ощипывают, то, хотя в таком "порядке" ничего благополучного нет, но так как это все-таки "порядок" - стало быть, и следует признать его за таковой. А ежели при этом ни зайцы, ни вороны не только не ропщут, но продолжают плодиться и населять землю, то это значит, что "порядок" не выходит из определенных ему искони границ. Неужели и этих "натуральных" злодейств недостаточно?
В данном случае все именно так происходило. Ни разу лес не изменил той физиономии, которая ему приличествовала. И днем и ночью он гремел миллионами голосов, из которых одни представляли агонизирующий вопль, другие - победный клик. И наружные формы, и звуки, и светотени, и состав населения - все представлялось неизменным, как бы застывшим. Словом сказать, это был порядок, до такой степени установившийся и прочный, что при виде его даже самому лютому, рьяному воеводе не могла прийти в голову мысль о каких-либо увенчательных злодействах, да еще "под личною вашего степенства ответственностью".
Таким образом, перед умственным взором Топтыгина 3-го вдруг выросла целая теория неблагополучного благополучия. Выросла со всеми подробностями и даже с готовой проверкой на практике. И вспомнилось ему, как однажды, в дружеской беседе, Осел говорил:
- Об каких это вы всё злодействах допрашиваете? Главное в нашем ремесле-это: lаissez passer, laissez faire - повелевать, не мешать! (франц.) Или, по-русски выражаясь: "Дурак на дураке сидит и дураком погоняет!" Вот вам. Если вы, мой Друг, станете этого правила держаться, то и злодейство само собой сделается, и все у вас будет обстоять благополучно!
Так оно именно по его и выходит. Надо только сидеть и радоваться, что дурак дурака дураком погоняет, а все остальное приложится.
- Я даже не понимаю, зачем воевод посылают! Ведь без них...-слиберальничал было майор, но, вспомнив о присвоенном ему содержании, замял нескромную мысль: ничего, ничего, молчание...
С этими словами он перевернулся на другой бок и и решился выходить из берлоги только для получения присвоенного содержания. И затем все пошло в лесу как : по маслу. Майор спал, а мужики приносили поросят, кур, меду и даже сивухи и складывали свои дани у входа в берлогу. В указанные часы майор просыпался, выходил из берлоги и жрал.
Таким образом пролежал Топтыгин 3-й в берлоге многие годы. И так как неблагополучные, но вожделенные лесные порядки ни разу в это время нарушены не были и так как никаких при этом злодейств, кроме "натуральных", не производилось, то и Лев не оставил его милостью. Сначала произвел в подполковники, потом в полковники и наконец...
Но тут явились в трущобу мужики - лукаши, и вышел Топтыгин 3-й из берлоги в поле. И постигла его участь всех пушных зверей.
|
|
 Misdeeds large and serious quite often are called brilliant and, as those, are brought on tablets of a History. Misdeeds small and comic are called pudendal, and not only History in error do not enter, but also from the contemporaries the praises do not receive.
I. TOPTIGIN (THE NAME OF BEAR) 1-st
TOPTIGIN 1-st perfectly it understood. There was he an old campaigner-animal, is skilful bear's lair to build and trees with roots unscrew; hence, to some extent and engineering art knew. But the most precious quality him consist that he by all means on tablets of a History to get wished, and for the sake of it to all on light preferred shine of bloodsheds. So about what with him have started talking: whether about trade, whether about an industry, whether about sciences - he all on one turned: " Bloodshedes... bloodshedes... That it is necessary! "
For it Lion has made him in major's a grade and, as a temporary measure, has sent in a distant wood, like as voevode, internal enemy to pacify.
Has found out wood servants, that major to them in a wood goes, and has begin to think. Such take liberties between wood muzhiks (peasants) went, that everyone in own way at doing aim. The animals - ransacked, bird - flied, insect - crept; and in a leg anybody to march did not want. Understood muzhiks , that them for it will not praise, but by itself sedate could not. " is sure will arrive major, - they spoke, - to cover he to us - then we and learn, how the Kooskinhoo mother (it is a metaphor) -in - law call! "
And is exact: having not time muzhiks to look back, and TOPTIGIN here as here. He has come running on office of voevode in the early morning, in most Miihaylov day, and now has decided: " To be the next day to bloodshed ". That has forced him to accept such decision - it is not known: for he, actually speaking, was not malicious, and so, cattle.
And by all means he would execute the plan, if crafty him not it is the devil's work.
Business in that, in expectation of bloodshed, has conceived TOPTIGIN a birthday to celebrate. Has bought a bucket of vodka and get tight in the single is drunk. And as bear's lair he for himself yet has not built, it was necessary to him, drunk, among clearing to sleep to go. To go to sleep and to snore, and under morning, as on a sin, it was possible by that clearing to fly Siskin. Especial it was Siskin, clever: and bucket to drag is skilful, and to sing, on need, for canary could. All birds, looking on him, were pleased, spoke: " Will see, that ours Siskin in due course valuable in beak will carry! " Even up to Lion about his mind the hearing has reached, and more than once he Ass would often say (Ass at that timeat him in councils for a wise man be said): " Though by one ear would listen, as Siskin at me in claws will sing! "
But as was clever Siskin, and here has not guessed. Thought, that rotten blockhead on clearing loll about, villages on a bear and has begun to sing. And at TOPTIGIN the dream is thin. He feels, that on hulk at him someone jumps, and thinks: " Implicit it should be internal enemy! "
- Who there idle by custom on voevode hulk jumps? - bellow he, at last.
To depart Siskin it would be necessary, and he and here has not guessed. Sits to itself yes marvel: blockhead has started talking! Well, naturally, major has not endured: rake up boor in pad, yes, not view with hang-over, has taken and eat.
Eat, to eat and bethink: " What such I eat? And with what it enemy, from which even on teeth nothing remained? " Thought - thought, but anything, cattle, has not invented. Eat - only and only. And it come to them of this silly business to correct it is impossible. Because, in case even the most innocent bird devour, also she is exact as in major's belly rot, as well as most criminal.
- What for I him eat? - interrogated itself TOPTIGIN , - me Lion, dispatch here, warned:
" Do noble of business, from lie idle be careful! " - and I, from the first step, siskins to swallow has taken in head! Well, yes anything! The first pancake always lump! Anybody is good, that, on early time, tomfoolery mine not to be seen.
Alas! Did not know, it is visible, TOPTIGIN , that, in sphere of administrative activity, the first mistake and is most fatal. That, to give from the very beginning to administrative running a direction askew, it subsequently ever more and will be hold away him from a direct line more...
And is exact, he had not was in time to calm down on an idea, that anybody him tomfoolery did not see, how hears, that starling to him with next birches shouts:
- Fool! him have sent to one denominator us to result, and he Siskin to eat!
Get enraged major; climb behind a starling on a birch, and starling, not be silly, on another flutter. A bear - on another, and starling - again on first. Climbed - climbed major, wet is not present was exhausted. And looking on a starling. And crow to dare:
- So cattle! The kind people are more bloody from him waited, and ihe Siskin to eat!
He for crow, but because of a bush a hare has jumped out:
-o Boorbon stupid! Siskin to eat! The mosquito because of miles amd miles away of grounds has arrived:
- Risum teneatis, anici! (Latin: the friends Refrain from laughters!) Siskin to eat!
A frog in a bog give a croak:
- Blockhead of king heavenly! Siskin to eat!
By word to tell, and is ridiculous, and is insulting. Knock major that about one, in other party, wants scoffers to catch, and all past. Also that more tries, at him leaves more silly. Has not passed also to hour, as in a wood of weight, from is small up to is great, knew, that TOPTIGIN -major Siskin to eat. All wood be filled with indignation. Not for that from new voevode waited. Thought, that he wilderness and bog by shine of bloodsheds make famous, and he on what has made! And where will direct Miihilo Ivahnits the way, everywhere on the parties as if a groan stands; " Simpleton you, simpleton! Siskin to eat! "
Was swept up TOPTIGIN , good to shout at the top of one's voice, to yell one's head off to roar. Only once in life with him something similar happened. Dog children, both in ears, and in back of the neck and under a tail have expelled him at that timefrom bear's lair and let loose flight hairy mongrels - and to dig one's teeth! So originally he saw death in eyes! However all the same somehow to have a narrow: pieces about ten hairy mongrels to cripple, and from others has flowed away. And now and to flow away there is no place. To any bush, any tree, any kidney, as if alive, tease, and he - listen! An eagle owl, on what a silly bird, and and that hear a lot from others, on night hoot: " the Fool! Siskin to eat! "
But that all it is more important: not only he suffers humiliation, but sees, as overbearing the authority in the most and principle with each day ever more yes is more belittled. That look, and in the next slums the hearing will pass, and there him on laughter to ridicule!
It is surprising, as foul/obscene language reasons most insignificant to the most serious consequences result. The small bird Siskin, and is possible to tell such, Egyptian vulture reputation for ever befoul! Meanwhile not eat him major, anybody and on an idea did not come to tell, that TOPTIGIN the fool. All spoke: " yours dignified! You - our fathers, we - your children! " All knew, that itself Ass for him before Lion to produce, and if Ass whom appreciates - became to be, he that costs. And, due to any nonentity to an administrative mistake, all at once has opened. At all as if by itself from language has flied: " the Fool! Siskin to eat! " All the same, as if who poor tiny gymnasia pupil by pedagogical measures before suicide would finish... But is not present, and it not so because to finish gymnasia pupil before suicide is not shameless misdeed, and real, to which. Perhaps, the History will listen also... But... Siskin! Tell on a little! Siskin! " Like this you see, brotherhood,it's incredibly funny!! " - have shouted by chorus sparrows, urchins and frogs.
At first about an act TOPTIGIN spoke with indignation (for a native slum it is a shame); then of steel tease; at first tease roundabout, then have begun to echo and distant; at first bird, then frogs, mosquitoes, fly. All bog, all wood.
- So it, public opinion that means! - to grieve TOPTIGIN , wiping pad ragged in bushes dug, - and then, perhaps, and on tablets of a History will get... With Siskin!
And History such large business, as TOPTIGIN , at at the mention of about it, begin to think. In itself, he knew about it very vaguely, but from Ass hear, what even Lion it is afraid: " it is not good, speaks, in an animal image on tablets to get! " The History only excellent of bloodshed appreciates, and about small mentions with saliva. If he, for the beginning, herd of the cows cut, whole village by larceny make destitute or log hut at forest warden on log has unrolled - well, then a History... And however, to spit then on a History! Main, Ass then to him the flatter letter has written! And now, look out! -to eat Siskin and that itself make famous! Because of thousand versts has ridden, how many runs and rations have exhausted - and first of all Siskin to eat... ah! Urchins on school benches will know! Both wild Tungus, and son of steppes the Kalmyk - everyone will speak:
" Major TOPTIGIN have sent enemy to subdue, and he, instead of that. Siskin to eat! " You see at him, at major, at children in a grammar school go! Till now them major's by children style, and from the front pass by him schoolboys will not give, will shout: " Siskin to eat! Siskin to eat! " How many it is required general bloodshedes to make, that so mean trick to smooth down! How many to people to plunder to ruin, ruin!
Damned that time, which with the help of large evil deeds the citadel of a public accomplishment constructs, but shameless, shameless, thousandfold shameless that time, which same purpose to imagine oneself to reach with the help of evil deeds pudendal and small!
Rushes TOPTIGIN , of night does not sleep, the reports does not accept, all thinks of one: " Ah, something Ass about mine major's to a leprosy will tell! "
And suddenly, as if dream in a hand, instruction from Ass:
" The item of information him Your Excellency of mister Lion has reached, what you of internal enemies have not pacified, and Siskin to eat - whether the truth? "
It was necessary to be understood. Has repented TOPTIGIN , has written the official report and waits. Certainly, any other answer and be could not, except for one: " the Fool! Siskin to eat! " But private image Ass has given guilty to know (Bear to him tub with honey in to make a present at the official report has sent): " By all means you need peculiar bloodshed to make, that mean this impression to exterminate... "
- Prick behind it business became, so I still shall correct reputation! - utter Miihilo Ivahnits, and now has attacked herd of the rams and all up to uniform cut. Then countrywoman in raspberry-canes has caught and bast-basket with a raspberry has taken away. Then became roots and strings to search, yes by the way for whole wood of bases unscrew. At last has got at the night into a printing house, machine tools has broken, the font has mixed, and products of mind human in screenings a hole has fallen down.
To made all this, villages, son of a bitch, on to squat also waits for encouragement.
However, the expectations him have not come true.
Though Ass, having taken advantage the first case, feats TOPTIGIN in the best kind to fill, but Lion not only has not awarded him, but with one's own pad on Ass the report sideways has scratched: " I do not believe, so as to this officer was brave; for it is that TTOPPTIGIN, which mmyy BBelovved Siskin to eeatt! "
Also has ordered to deduct him on managerial work.
And has remained TOPTIGIN 1-st major for ever. And if he directly from a printing house would begin - to be to him now general.
II. TOPTIGIN 2
But it happens and so, what even the brilliant evil deeds profit by it do not go. The pitiable example could be presented this to another TOPTIGIN. .
In that time, when TOPTIGIN 1-st differed in the slum, in another the same slum has sent Lion another voevode, too major and too TOPTIGIN. This was the more cleverly than namesake and, that it is more important than all, understood, that in business of administrative reputation from a first step all future of the manager depends. Therefore, even before reception travelling Com of money, he ripened has considered the plan of campaign and then only has run on office of voevode.
Nevertheless career him was even less long, rather than TOPTIGIN 1-st.
Mainly, he expected that as will arrive on a place, so now will ruin a printing house:
It and Ass to him advised. Has appeared, however, that in the slum, entrusted to him,)of any printing house is not present; though old residents also remembered, that existed the state manual machine tool is no time - under that pine - which wood chiming clock pull, but still at Magnitsky (the Name) this machine tool was publicly burnt, and acceptable department was left only which has assigned a duty executing by a chiming clock, to starlings. Last carried each morning, flying on a wood, political news of day, and anybody from that of any inconveniences did not feel. Then it was known still, that woodpecker on wood rind, not stop, writes " a History of a wood slum ", but also this rind, on a measure design of type face on it characters, grinded and the thieves - ants took away. And, thus, wood muzhiks lived, not knowing neither past, nor present and not looking in the future. Or, in other words, to loaf from a corner in a corner, enveloped by a gloom of times.
Then major has asked, whether there is no in a wood, at least, university or though academies, that them to burn;
Has not appeared, as here Magnitsky of its intention has anticipated: the university in complete structure make into page in linear battalions, and academicians has grinded in hollow, where they and so far in lethargic dream to stay. Has become angry TOPTIGIN and has required, that in him have resulted Magnitsky that him tear to pieces (" similia similibus cutantut " a wedge by a wedge to knock out (lat.)), but has received in the answer, that Magnitsky, as the fates decree, to die suddenly.
There is nothing to do, mourn TOPTIGIN 2, but into despondency has not run. " Prick soul at them, at the bastards, behind absence, to ruin it is impossible, - he has told to himself, - became to be, directly for a skin to be accepted it is necessary! "
Is told - is made. He has chosen night darkening and has got into a court yard to next muzhiks. On turn, the horse tear to pieces, cow, pig, pair lambs, and though knows, the villain, what in a lustre already entirely has ruined, and all seems to him a little.
 " Stand, I at you speak a court yard on log unroll, forever you with bag on the world I shall let! (to do beggar) " And, tell it, climb on a roof, that misdeed to execute. Only has not calculated, that joist rotten was. As soon as he on it do a step, it take and fail. Has hung major on air; sees, that unavoidable the business about ground to crash, and would not be desirable for him. Put one's paws round a fragment logs and to growl.
Who has run together on growl muzhiks , with stake, who with an axe, and who and with bear-spear. Where will be wrapped up - circle, everywhere pogrom. Enclosures are broken, the court yard is opened, in sheds of a pool of blood to stand. And in the middle of a court yard and itself burglar hangs. Has blown up muzhiks.
- Oh, anathema! Before the heads to seek fame has wanted, and we through it vanish owe! And well , brotherhood, we shall comply with him!
Tell it, have put bear-spear on that place, where TOPTIGIN it was necessary to fall, and have complied. Then have torn off from him a skin, and intestines have taken out in a bog, where by morning him peck to bits predatory birds.
Thus, was the new wood practice, which has established, as brilliant misdeeds can have consequences not less pitiable, as well as misdeeds pudendal.
This again established practice was confirmed also with a wood History, add, for bigger of intelligibility, that accepted in historical manuals (for average educational institutions issued) the division misdeed on brilliant and pudendal is abolished for ever and that henceforth by all in general misdeeds, what there were their sizes, confer the rank the name "pudendal".
Under the report about this Ass, Lion with one's own pad on it has scratched so: " About a verdict of a History to give to know major TOPTIGIN 3: start up dodges ".
III. TOPTIGIN 3-rd
Third TOPTIGIN was more cleverly as namesake eminent of the predecessors. " The Business leaves waste! - he has told to himself, having read the resolution Lion, - there is not enough play dirty - will lift on laughter; it is a lot of play dirty - on bear-spear will lift... Full, whether to go? "
He asked by the official report at Ass: " In case neither large, nor small evil deeds to make it is not authorized, whether that is impossible though average evil deeds to make? " - but Ass has answered evasively: " All necessary on therefore to a subject of the instruction you will find in the Wood charter ". He has glanced in the Wood charter, but there about all was spoken: and about fur taxs, both about mushroom, and about berry, even about cones fur-tree, and about evil deeds - silence! And then, on all his further pesky to make a request and insisting, Ass answered with equally mystery: " Work on propriety! "
- Up to what we of time have lived! - grumbled TOPTIGIN 3-rd, - a grade on you large impose, and with what misdeeds him to confirm - do not specify!
And again has flashed at him in a head: " Is complete whether to go? " - and if would not be recollected, what a great lot elevating and travelling Com of money for him in exchequer is laid up, right, it seems, would not go!
He has arrived in a slum on on a two - very modestly. Neither official receptions has not nominated, nor report days, and is direct to plunge into the bear's lair, has thrust pad in aperture and lie down. Lays and thinks: " Even with hare the skin cannot be torn off - and that, perhaps, for misdeed will consider! And who will consider? Kindly Lion or Ass is where went! - and that muzhiks any. Yes a History still any find - here originally his-to-ry!! " Roars TOPTIGIN in bear's lair, about a History remember, and on heart at him terrified: he feels, that itself Lion of a History is afraid... As will tighten wood rabble here - and mind apply can not. Ask from him much, and to rob do not order! In what the party he has directed, just scatter - stand, wait for! Not in the place has come! Everywhere "rights" were got. Even at fibers, and at that now rights! Barley-corn to you in a nose what your rights! At them - right, and at him, duty! And duties present is not present - simply empty place! They - each other to make life a misery by nagging eating, and he - tear to pieces nobody dare! To what is similar! And all Ass! He, he subtilize, he plants this to spin! " Who Ass is fast coefficient? bonds who has
permitted him? " - what it would be necessary to him hourly to remember, and he about "rights" to moo! " Work on propriety! " - ah!
Long he thus pad to suck and even by the present image in management of the slum, entrusted to him, did not enter. He tried once about himself " on propriety " to declare, to climb on the highest pine and therefrom not by the vote bellow, but also from it of advantage has not left. Wood rabble, for a long time not seeing misdeed, before insolent, that, hear him growl, only utter:
" Hark, Bear roars! Look, that pad in dream has bitten through! " With that also has driven off TOPTIGIN 3-rd again in bear's lair...
But I repeat: he was a bear clever and not then in bear's lair lie down, that in fruitless jeremiad languish, and then, that up to something of the present to hit upon an idea.
And to hit upon an idea.
Business in that, meanwhile he laid, in a wood all by itself by the established order went. It was impossible to name the order this, certainly, quite "safe", but you see the task office of voevode at all in that consists to reach any of pensive well-being, and in, that from olden times an established order (even and unsuccessful) from damages to preserve and to protect. And not in, that any large, average or small misdeeds to arrange, and to be content misdeeds "natural". In case from olden times resulting, that the wolves with hares a skin to skin alive, and kites and owl raven plume, though in such "order" anything safe is not present, but as it all the same "order" - became to be, and it is necessary to recognize it for those. And in case thus neither hares, nor crow not only do not grumble, but continue to breed and to occupy ground, it means, that "order" does not leave from certain to it at all tames of borders. Really and these "natural" misdeed it is not enough?
In this case all so occured. Never wood has changed of that physiognomy, which to it as it becomes. Both day and night it rattled in millions votes, from which one represented be in agony a cry, others - triumphant cries of joy. Both outside forms, and sounds, and chiaroscuro, and structure of the population - all was represented constant, as though stiffened. By a word to tell, it was the order, up to such degree established and strong, that at a kind it even itself cruel, zealously voevode there could not reach in a head an idea on any crown misdeeds, moreover " under face yours Your Majesty by the responsibility ".
Thus, before an intellectual look TOPTIGIN 3-rd the whole theory of unsuccessful well-being suddenly has grown. Has grown with full details and even with ready check in practice. Also was recollected to him, as once, in friendly conversation, Ass spoke:
- About what it you all misdeeds interrogate? Main in our craft - it: Laissez passer, laissez faire - enjoin to do to not prevent! (French). Or, being in Russian expressed: " the Fool on the fool sits also by fool send on errands! " To you. If you, my Friend, become of this rule to keep, and misdeed itself will become, and all at you will be safely!
So it till him also leaves. It is necessary only to sit and to be pleased, that the fool of the fool by the fool send on errands, and all rest will be applied.
- I at all do not understand, what for voevode send! You see without them ...-act the liberal was major, but, having recollected about the contents, appropriated to him, has hushed up immodest. An idea: anything, anything, silence...
With these words he has turned over on other side and and has decided to leave from bear's lair only for reception of the given contents.
 And then all went in a wood as: on oil. Major slept, and muzhiks brought pigs, hens, to honey and even raw vodka and put to render tribute at an entrance in bear's lair. At the specified o'clock major get spilled, left from bear's lair and devour.
Thus has lain TOPTIGIN 3-rd in bear's lair many years. And as unsuccessful, but desired the wood orders at this time were never broken and as any thus misdeed, except for "natural", was not made, and Lion has not left him to be in good graces. At first has made in the lieutenant colonels, then in the colonels and at last...
But here were in a slum muzhiks - bear-spears, and has left TOPTIGIN 3-rd of bear's lair in a field. Also has
overtaken him they will suffer the same fate of all fur animals.
|
Bear
managementing
of voevode